Меньше чем за год российский финансовый рынок подвергся сильнейшей автаркизации: пострадали фондовый рынок, рынок публичного долга, банковская система, а также и рейтинговая отрасль. Из страны ушли все международные рейтинговые агентства (МРА). Впрочем, Россия начала готовиться к «ипортозамещению» рейтингов еще с 2014 года. О том, что значит жизнь без МРА, зачем на отечественном «узком» рынке сразу четыре аккредитованных ЦБ кредитных рейтинговых агентства (КРА) и что в целом ждет российскую рейтинговую отрасль, рассказала один из создателей «импортозавещения» рейтингов Ирина Мельникова, бывший начальник управления профуслуг на финансовом рынке департамента стратегического развития финрынка Банка России, недавно перешедшая на работу в Национальное рейтинговое агентство (НРА) старшим управляющим директором.
— Почему вы решили уйти из Банка России? Связан ли ваш уход с недавними изменениями в топ-менеджменте регулятора?
— Мое возвращение в бизнес никак не связано с уходом ряда топ-менеджеров из ЦБ в начале года. Я исторически работала то в бизнесе, то в регуляторе — Федеральной службе страхового надзора (ФССН), — то потом опять в бизнесе – в «Базовом элементе», в российских и западных страховых компаниях на позиции главного актуария. У меня математический бэкграунд. Когда образовался мегарегулятор, я пришла заниматься тем, чем я занималась еще в ФССН, где мы начинали: создавать актуарную отрасль (проводить актуарные экзамены, формировать стандарты для актуариев, повышать их роль в управлении рисками в страховой). Теперь уже с учетом моего опыта работы в международных компаниях.
Поэтому я очень хорошо отношусь как к работе в бизнесе, так и к работе в регуляторе. Это совершенно разные стороны, задачи, но связанные одной квалификацией и знаниями: одни устанавливают правила, а другие ведут бизнес с учетом соблюдения этих правил. Мне интересно в тех местах, где все зависит от поставленных задач. Самое увлекающее – это выстраивание процессов: в ФССН я, например, пришла, когда она только была образована, а в страховую компанию «Оранта», когда ее в 2008 году купила голландская компания Eureko.
В Банке России я проработала восемь лет. Достаточно много за это время удалось сделать, но уже захотелось попробовать себя и в новом направлении…
— Когда вы занялись рейтинговыми агентствами в ЦБ?
— Тут я зашла с нуля. В апреле 2014 года я пришла в Центральный банк. К тому моменту пошли отзывы кредитных рейтингов МРА у подсанкционных компаний. Собственно, стали задумываться о том, что делать с этой отраслью, и пришли к пониманию, что нужны свои качественные институты, свое «импортозамещение» в этой сфере. Становление регулирования рейтинговых агентств легло на плечи департамента развития финансового рынка (Банка России – FM).
— Почему в итоге выбор у вас сейчас пал именно на НРА?
— НРА – агентство, с одной стороны, с полноценной историей, с другой стороны, находящееся в периоде развития и роста. Вижу, как тут меняются процессы, усиливается команда, мне она очень симпатична, укрепился методологический блок – банковская методология (НРА – FM) одобрена регулятором и включается в нормативные акты. Есть много задач, связанных с развитием, разработкой новых продуктов, усилением аналитической функции. Здесь я чувствую свою востребованность, понимаю, что смогу многое сделать с учетом имеющегося опыта и знания процессов.
— Какие вы здесь перед собой задачи ставите?
— В первую очередь, я руководитель рейтинговой службы: все мои задачи связаны с организацией работы рейтинговой службы, обеспечением качества присвоенных рейтингов, контролем за процессами работы рейтинговой службы, которые предусмотрены как внутренними документами, так и регулятором.
С ростом портфеля вырастет нагрузка и на рейтинговых аналитиков. Процессы потребуют особого контроля качества, модификации процессов. Еще я хочу сделать вклад с учетом моего актуарного бэкграунда, знания математических моделей: то есть ориентируюсь на глубину оценки кредитоспособности, качества аналитики и т.п. Кроме того, в сфере интересов в НРА — ESG-тематика. Здесь также есть опыт — одним из моих последних проектов было обеспечение торговли углеродными единицами…
— Сейчас я вообще не понимаю, зачем все это. И будет ли в России развиваться ESG-тематика…
— ESG-тематика будет. Вопрос только, сколько усилий компаниями будет направляться на развитие экологических и социальных проектов. Если говорить о рынке углеродных единиц, то возникает вопрос – кто будет покупать эти углеродные единицы. Есть надежда на азиатский рынок, ведь Китай продвинулся в этом направлении очень далеко, или тот же Казахстан. В любом случае, в этом направлении работа точно будет.
Кроме того, рейтинговые агентства, и НРА в частности, активно интегрируют ESG-факторы непосредственно в рейтинговые методологии.
— То есть, условно, на кредитный рейтинг будут влиять и ESG-факторы?
-Да, именно так. Речь идет об оценке кредитного качества с учетом того, насколько те или иные ESG факторы влияют на будущие денежные потоки компании, ликвидность, ее доходы, стратегию и т.п..
— А какое сейчас, по вашему мнению, самое сильное российское рейтинговое агентство?
— Под каким углом смотреть. У всех своя специфика. Но требования ЦБ ко всем рейтинговым агентствам примерно одинаковые, во всех агентствах работают профессионалы… На мой взгляд, сила агентства состоит в том, насколько оно способно отстаивать свой подход и свою позицию и перед рейтингуемыми лицами, и перед регуляторами, насколько реально независимым оно является.
— А какая разница в сегментах, на которые ориентируются рейтинговые агентства?
— У нас четыре КРА. Кто-то ориентируется на крупные банки и корпорации, а также субъекты федерации; кто-то на компании поменьше; кто-то на компании, входящие в группу, которой принадлежит агентство. Это находит своё отражение и в практике присвоения рейтингов, и в методологиях агентства. Для НРА сегодня приоритетным является сегмент малого и среднего бизнеса, банки за пределами топ-20. Это не значит, что мы не умеем или не любим работать с крупными клиентами, мы им всегда рады. Но основные усилия мы направляем на то, чтобы наш клиентский сегмент был оценён адекватно, без стереотипов «маленький – значит плохой».
— Вы упомянули важную вещь. По сути, все агентства, кроме, наверное, АКРА, так или иначе, близки к различным промышленно-финансовым группам. Вам не кажется, что здесь есть конфликт интересов?
— Вся законодательная конструкция построена на том, чтобы минимизировать конфликт интересов. Повлиять на присваиваемый рейтинг практически невозможно. Если это произошло, сразу же срабатывают триггеры, в том числе у регулятора, и видно, что рейтинг завышен, становится всем. Поэтому я не вижу смысла рейтинговым агентствам спекулировать таким образом.
— Мне интересно, а зачем в России четыре КРА на достаточно узком рынке?
— Если посмотреть с точки зрения регулятора, то, вообще говоря, конкуренция – это совсем неплохо. В реестре ESMA на данный момент 26 КРА. Среди них есть и нишевые агентства, которые присваивают рейтинги только в определенном секторе, — например, A.M. Best страховщикам. Есть примеры стран или регионов, где фигурируют локальные компании, такие как DBRS в Канаде или Global Credit Rating в Африке. Это нормально. Здоровую конкуренцию никто не отменял.
— А это правда, что у ЦБ и Минфина была идея о том, чтобы всю регуляторику сделать по двум рейтингам, а не по одному, как сейчас?
— Эта история постоянно витает. Она у регуляторов сохранилась и по сей день. Эта идея взята не из ниоткуда: это — опыт, в том числе, Европейского центрального банка (ЕЦБ), Базеля и других стран. В принципе, это хорошая вещь.
— То есть отсечение планируется по нижнему рейтингу?
— Да, обычно делается по нижней границе. Повторю, эта история очень правильная. Это позволяет не только «подстраховаться» регуляторам, опираясь на более консервативную оценку, но и дестимулировать «гонку за рейтингом». Клиенту всегда хочется иметь рейтинг выше текущего. И это хорошо в том случае, когда клиент стремится улучшить свою работу. Если же его задача – надавить на агентство, начать бегать от одного агентства к другому в поисках «слабого звена», то это в целом негативно сказывается на отрасли, на доверии к российским рейтингам…
— Кстати, уход из России МРА как повлияет на наш рейтинговый рынок? У нас же даже было некоторое сопоставление российских и международных рейтингов в документах к стресс-тестированию НПФ…
— С точки зрения ухода иностранных рейтинговых агентств, мы теряем международный бенчмарк: мы уходим сами в себя. Главным преимуществом МРА была их международная рейтинговая шкала: у них был огромный набор статистики дефолтов и мы могли сравнить, чем мы – то есть наше кредитное качество – хуже или лучше, чем у компании, которая, работает, например, в Израиле или Канаде. Мы лишились этого, и, к сожалению, это, на мой взгляд, большая потеря. Теперь нам стало сложнее оценить себя.
С точки зрения качества кредитной оценки, я не вижу существенной разницы между МРА и российскими КРА. В какой-то степени, в методологической части, мы даже сильнее. У нас очень высокие требования к методологиям, они выстроены по математическим моделям и у нас максимальный уход от исключительного мнения рейтинговых аналитиков. В этом смысле, качество кредитной оценки если и меняется, то скорее в лучшую сторону.
— Нет ли тогда в связи с общим вектором переориентации на Восток переориентации и в рейтингах, в том числе с бенчмарками? В Китае есть рейтинговые агентства, в Индии…
— Процессы потихоньку запускаются. Активно обсуждается признание рейтингов в страховой сфере – особенно остро стоит вопрос с признанием долей перестраховщиков.
— А какие варианты взаимного признания рейтингов могут быть?
— Можно идти разными путями: это могут быть единые шкалы, взаимные признания рейтингов, включение российских КРА в свое регулирование «дружественными» странами… Но надо понимать, что в последнем случае процесс должен быть взаимный.
— Это только по страховщикам или может быть шире?
— Нет, это может быть шире. Как только будет развиваться торговля, заимствования, облигации в азиатских валютах и прочее, на это будет востребованность, в том числе и в оценках рейтинговых агентств. Сначала рождается рынок, а затем появляется инфраструктура.
— Сейчас очень много «прекрасных» идей отказа от определенных финансовых «западных» имплементаций в нашу систему: отказ от Базеля III, отказ от МСФО… Если планы реализуются, что это будет значить для российской рейтинговой отрасли?
— Отход от того же Базеля не подразумевает уход от него и, в частности, от рейтинговых оценок. Может быть даже и наоборот — активизация использования рейтинговых оценок, особенно российских КРА.
В сложившейся ситуации в какой-то степени у рейтинговых агентств возникает определенное преимущество, поскольку для получения кредитных оценок организации предоставляют КРА наиболее полные данные. Получается, что рейтинговые агентства обладают информацией, которая в обобщенном или аналитическом аспекте может быть максимально полезна инвесторам и пользователям кредитных рейтингов.
Постепенно степень раскрытия данных будет увеличиваться, но в какой степени уже определит регулятор.
— Ну отход, пусть даже не уход, от Базеля – это, кажется, уже стало общим местом…
— Мы раньше жили в сознании, что мы интегрируемся в мировую экономику. Очень много работы проводилось на тему: «А как у них?» или «Мы должны соответствовать». Сейчас мы задаемся вопросом, в наших ли интересах так формалистично следовать западным стандартам. Надо что-то разумное брать из них, а что-то – неприменимое в наших условиях и обстоятельствах – отбрасывать.
